спросила как можно спокойнее: — С ним все хорошо?
Девочка молчала.
— У него что-то болит? Он ранен?
— Спит, — ответила Евге. — Ему снится девочка, что внизу.
— Черная Корова внизу?
На мгновение воцарилась пауза, а потом Евге сказала то, что Ма ожидала услышать меньше всего, еще и от пятилетней.
— Нет. Внизу, но не там. Черная Корова сейчас у тогирек Девы.
— О чем ты говоришь? Как это может быть? — зашептала Ма, но ответа не дождалась. Дверь скрипнула. Она едва успела вывернуть шею, чтобы зубами достать шарик фармакона, который до этого прятала в углу подушки.
Наросты на лопатках заныли от усилий. Шарик ободрал горло, но она его все же проглотила.
— Ты хорошо ее привязала? — раздался высокий капризный голос. Мать чуть не застонала от разочарования. На пороге была не Сфена, а ее помощница.
Руфь, а значит, Ма зря проглотила фармакон. Изготовлен из крови Первой
Зрачки, он мог подействовать только на нее.
* * *
— Сфена приказала привести тебя на мостик. — Руфь окинула взглядом Ма, словно раздумывая, как ей выполнить приказ, учитывая, что Ма привязана. Она подала знак Хануму, а сама демонстративно погладила банку с бакасой. Мол, смотри, что мне дала Сфена, и попробуй только показать зубы.
— Я слышала взрывы. На Матерь Ветров напали? — Ма лихорадочно думала, что делать. Если Руфь отведет ее на мостик, а там она заставит Сфенну коснуться бакасы, то получит возможность завладеть сознанием Первой Зрачки.
— Да, был бой, — Руфь провела ногтями по стеклу банки так, что у Ма свело зубы. — Мы отбили твою породу. Сфена говорит, что он важен, как ты. Хотя не понимаю почему. По-моему, ты обычное чудовище из Дешту.
Мать Ветров снова вздрогнула. Руфь нетерпеливо взглянула на окно, словно рассчитывая, сколько времени. Ханум схватилась за косяком.
— Даже после твоего дикого нападения Сфена думает, что ты поможешь разобраться с Белокуном. Но ему и так недолго облавок топтать. Он уже начал харкать кровью. Зачем ты ей, доктор? Почему она хочет тебя оставить? За что тебе понравился Талавир? — Руф медленно, словно лаская, провела по ободку банки, а потом, когда Ма этого меньше всего ожидала, ловко засадила пальцы в бекасу. Мая взвыла от боли. Руфь ей завидовала, ненавидела, и все эти эмоции манкур вылил ей под кожу. — Может, ты мне покажешь, что в тебе такого особенного?
— Внизу что-то происходит, — подала голос Ханум.
— Я только получила эту штуку, дай немного поиграть. — не вынимая руки, огрызнулась Руфь.
Ма попыталась сосредоточиться. Руфь впервые коснулась бакасы, она не могла сопротивляться так, как Сфена, и Ма читала пероволосую, как открытую книгу.
— Нет, даже не думай это делать. — Руф выдернула из банки руку и вытерла пальцем об одежду. Мать ее недооценила. Помощница Первой Зрачки подготовилась. Руфь вытащила из кармана маленький старинный пистолет и наставила на кровать. — Я знаю, кто ты, знаю, что ты хочешь сделать со Сфеной, –
использовать ее, а затем предать. Я это ощутила. Она будет благодарна, когда я открою ей глаза. У нее есть я, и больше нам никто не нужен. — Оружие в руке Руфи дрогнуло.
Ханум тихо вскрикнула, закрыла лицо руками и зашептала молитву.
Она первой увидела то, на что Ма обратила внимание в следующее мгновение. За спиной в
Руфи из вентиляционного отверстия в комнату снова пролезли ростки суету, словно
Евге хотела разобраться, что здесь происходит. Руфь этого не увидела, хотя могла бы и среагировать на всплеск суету. Ма почувствовала, будто в комнате сейчас бурлит буря.
Волосы на ее коже встали дыбом, а в крови забурлил суйер, усиленный действием фармакона. Наросты на лопатках увеличились. Выворачивая руки в запястьях, она подалась вперед, словно хотела грудью встретить пулю. Фармакон не имел сил над Руфью, но подействовал иным образом — активизировал изменения в теле Ма. То, с чем она так долго боролась, взяло верх. Ма напрягла мышцы, выгнула позвоночник и дала выростам свободу. Острые шипы с треском разорвали оковы на ее руках. Глаза
Руфи расширились. Она не ожидала увидеть столь резкие изменения и нажала на крючок. Оглушительный выстрел совпал с толчком Станции, словно они снова попали в бурю. Ма успела откатиться на бок кровати, и пуля застряла в тельце. Руфь попыталась перезарядить пистолет, но Ма среагировала быстрее: длинным наростом толкнула ее в живот, и Руфь улетела прямо в суерные побеги.
Евге. — Отвяжи меня! — крикнула Ма, пытаясь высвободить ноги.
Ханум застыла как вкопанная, переводя темные глазки с Ма на Руфь. Наконец подхватила юбки, перешагнула ноги Руфи и бросилась развязывать Ма.
— В какой комнате Бекир? Ну? Где он?
Мама подобрала оружие. От уха и длительного лежания ее шатало, но боль в спине стала легче. Она смогла расправить наросты. Новообразования потащили назад, изменили баланс тела — Ма пришлось схватиться за стену, чтобы не упасть.
Она с горечью подумала, что если бы так долго не боролась с переменами, то уже давно их овладела бы. Ханум не сводила глаз с Руфи, которая корчилась под действием суету.
— Нет-и. Не сейчас. Сейчас тогирек Девы. — Ханум схватила ее за рукав и потянула на себя. Станция стабилизировалась. Из коридора послышалось необычное исполнение гимна Поединка, словно его вживую пели члены экипажа. Некогда было думать о том, что происходит.
— Ты сошла с ума. Что ты от меня хочешь?
— Это я, я принося тебе записки. Тогда-е, давно. Это я-а, я давать атеш-траву Анархии, чтобы она-а родила девочку с огнем в руках. Она внизу. Ты должна ей помочь. Тогирек Девы. Сейчас.
Ма дернулась, пытаясь уволиться, и почувствовала знакомую боль. В ее теле до сих пор был обломок мемобомбы. И он отозвался на слова Ханум, словно хотел уволиться. Вот что ей напоминало лицо Черной Коровы — Анархию, ее смех, глаза, изгиб бровей. Девочка была ее дочерью.
— Ты хочешь, чтобы я вошла в транс? Нет, не сейчас. Я должен уволить
Бекира. — Ма снова потянула женщину на себя.
Ханум сошла с ума, но без ее помощи Ма
